Проба сил - Страница 12

Еще Берон сказал, что новички в Фарлионе появляются не так уж и часто. Может, один в пару-тройку месяцев заглянет, но надолго, как правило, не задерживается: больно место опасное. И больно правил тут много, которые писаны кровью и которые никак не обойдешь. Многим не нравилось. Несмотря даже на приличные заработки. Поэтому оставались лишь самые упрямые или же те, кому идти было попросту некуда, а ничего иного, кроме как махать мечом, не умели.

Новичков в бригады определяли, как правило, на какое-то время (чаще на месяц, иногда на два), а потом, если они выживали, то или становились постоянными членами бригад, либо, если были достаточно умелы и удачливы, со временем могли образовывать свои собственные команды. Благо свободных вакансий из-за специфики работы тут всегда имелось навалом.

Другое дело, что лично мне никакая бригада была не нужна. Как не нужны лишние расспросы и всякие сложности, связанные с необходимостью нам с Лином скрывать свои личности. А вот на разведку сходить надо. Причем, чем быстрее, тем лучше. Желательно, до того, как встанет вопрос о моем испытательном сроке. Да и доказательства Фаэс потребовал. Так что я решила: поеду сегодня, чтобы не терять времени. А вернусь в Дом завтра поутру, уже точно зная, как именно строить разговор.

Надо сказать, Харон не понравился мне уже этой ночью. А сейчас, при свете дня, он не понравился мне еще больше. И тесно стоящими, как на страже, деревьями; и их толстыми, чуть ли не в три обхвата, стволами; и мрачной тенью, отбрасываемой на землю густыми кронами; и, особенно, угрюмым молчанием, которым встретила нас лесная чаща. Обычно ведь как бывает: птички поют, кузнечики стрекочут, дятел стучит, выковыривая из-под коры какого-нибудь упрямого червяка… а тут – ничего. Ни крика, ни шелеста, ни звука. Как в мертвое царство попала. Того и гляди – мертвяки косяками попрут.

И это, заметьте, днем.

А что тут тогда творится по ночам?

Подъехав к неподвижной стене деревьев вплотную, я внимательно осмотрела исчезающую среди густой зелени дорогу и нахмурилась. Странно. Если Харон так необитаем и кишит Тварями аж на каждом шагу, то откуда тут тогда дорога? Причем, старая, укатанная, а дальше, за поворотом, и вовсе – выложенная каменными плитами, как на Трактах Валлиона. Может ли это быть та самая дорога, которая лет триста назад вела к пробуренным в Серых горах золотым шахтам? Берон утверждал, что их в каждом «треугольнике» насчитывалось по две или три, потому что, дескать, когда-то давно Фарлион считался основным поставщиком природного золота в королевстве. И если так, то и хорошо сохранившие подъездные пути вполне объяснимы: если уж король самые обычные тракты выложил, как ковровые дорожки во дворце, то главные торговые артерии должен был подметать самолично. В том смысле, что хранить их обязан, как зеницу ока, вместе с драгоценными шахтами и народом, который на них работает. И с этой точки зрения становится хорошо понятно стремление короны вернуть себе эти леса и открыть заново занятые Тварями горы, в которых каждый камешек был, в полном смысле слова, на вес золота.

Но настораживало отнюдь не это. Потому что за двести лет любая дорога, как ты ни крути, должна порасти травой, потрескаться, запылиться. Тяжелые плиты могли частично или полностью погрузиться под землю, засыпаться нанесенным ветрами сором, мусором, листьями, сухими ветками. А эта – как новенькая. Над ней даже деревья не сходились полностью, позволяя солнечным лучам свободно достигать земли. Но всего два шага в сторону – и все: сплошная стена, сквозь которую не прорубиться, не прорваться и не пройти просто так. Такое впечатление, что дорогу хранила какая-то древняя магия, которая и через двести лет по непонятной причине умудрялась сдерживать агрессивный напор Харона и каким-то чудом сохраняла свободный проход чуть ли не до самых гор.

Лин аккуратно поставил копыто на первую плиту и настороженно повел носом.

«Мне здесь не нравится, Гайдэ».

«Мне тоже, – я быстро осмотрела пустую обочину и тяжело вздохнула. – Но глянуть все равно надо, пока Твари спят».

«Знаешь, у меня такое чувство, что они и не спят вовсе, – странным голосом пробормотал шейри. – По спине так мурашки и бегают. И все время кажется, что за нами наблюдают».

Я покосилась на черные стволы, над которыми тяжелыми шапками нависала густая листва, и неожиданно подумала, что там, под ними, нет ни одного прямого лучика света. Соседние кроны переплетались так тесно, что невозможно понять, где заканчивается одна и начинается другая. Тогда как широкие листья бесконечное множество раз накладываются, перекрывают друга, затеняют и без того слабое солнце. Так что, вполне возможно, Лин прав: в этом вечном полумраке некоторые Твари действительно способны существовать и днем. Тем более, если они сумели так приспособиться, что уже мало чем напоминали нежить Валлиона.

«Далеко не пойдем, – решила я, прислушавшись к тревожно захолодевшему Знаку. – Мне тоже неспокойно. А если Твари тут действительно охотятся даже днем… знаешь, я, пожалуй, готова подумать, что обычных зверей и птиц в Хароне уже не осталось».

«Охотно с тобой соглашусь».

«Ас, как считаете? Как нам лучше поступить?»

Тени тут же откликнулись все, вчетвером:

«По дороге идти не стоит: она безопасна только сейчас, пока светит солнце. А когда стемнеет, никакие силы вас не спасут».

«Что же мне тогда, вообще сюда не соваться? Рейзеры же справляются!»

«Ты плохо слушала трактирщика, – терпеливо возразил Ас. – Берон сказал, что рейзеры, в основном, охотятся после рассвета. Когда дорога еще свободна… а таких дорог тут целых три… но когда самые опасные Твари уже не рискуют выбираться на открытое пространство. Некоторые, самые отчаянные, рискуют заходить непосредственно в Харон, но это, как правило, опытные и хорошо сработанные бригады, которым и сам Айд не страшен. А одиночки тут не живут».